Для 11 дальневосточных субъектов РФ на основе регионализированных национальных таблиц «затраты – выпуск» выполнена декомпозиция мультипликаторов межотраслевых взаимодействий в экономике дальневосточных субъектов РФ с учётом двухсекторного представления последней: базовый сектор (ориентированный на внешний спрос) и сервисный сектор (ориентированный на внутрирегиональный спрос). Получены оценки структуры мультипликативных эффектов воздействия внешнего спроса на региональный выпуск в отраслевом разрезе с учётом взаимодействий между секторами. Показано, что соответствующие мультипликативные эффекты от 70 до 96% формируются в базовом секторе и от 4 до 30% – в сервисном секторе соответственно. Эффекты от изменения спроса на продукцию сервисного сектора, напротив, практически полностью (на 98%) локализуются в секторе их генерации. Секторальная декомпозиция межотраслевых мультипликаторов обеспечила возможность идентификации перекрёстных эффектов изменения совокупного конечного спроса, нивелирующих (компенсирующих) негативное воздействие на экономику внешних шоков.

On the base of regionalized input-output tables the decomposition of output multipliers was carried out for 11 Far Eastern regions considering a two-sector representation of the economy: the basic sector (oriented towards external demand) and the service sector (oriented towards intraregional demand). Estimates were obtained for the structure of multiplier effects of external demand on regional output by industry, taking into account interactions between sectors. It was shown that the corresponding multiplier effects from 70 to 96% are formed in the basic sector and from 4 to 30% in the service sector, respectively. The effects of changes in demand for products of the service sector, on the contrary, are almost completely (by 98%) localized in this sector. Sectoral decomposition of intersectoral multipliers made it possible to identify cross-effects of changes in aggregate final demand, leveling (compensating) the negative impact of external shocks on the economy.

Исследуются оценки инвестиционного и производственно-технического потенциала минерально-сырьевого комплекса Дальнего Востока России и отдельных дальневосточных регионов в рамках сравнения с другим составляющим элементом промышленности – обрабатывающим производством. Показаны сложившиеся в 2019–2022 гг. тренды инвестиционной активности, формирования основных фондов по выделенным структурным элементам промышленности. Выявлены отличия макрорегиональных и региональных характеристик рассматриваемого инвестиционного потенциала в сравнении с национальными трендами. Показано преобладание большинства структурно-динамических характеристик инвестиционного и производственно-технического потенциала в сырьевой сфере, что в определённой степени снижает возможности структурного перехода в промышленности ресурсных регионов.

The article examines the assessments of the investment and production-technical potential of the mineral resource complex of the Russian Far East and individual Far Eastern regions in the context of comparison with another component of industry – manufacturing. The investment activity trends, availability and directions of formation of fixed assets for the identified structural elements of industry that developed in 2019–2022 are shown. The differences in macroregional and regional characteristics of the investment potential under consideration are revealed in comparison with national trends. The predominance of most structural and dynamic characteristics of the investment and production-technical potential in the raw materials sector is shown, which to a certain extent reduces the possibilities of a structural transition in the industry of resource regions.

Важной задачей в повышении уровня и качества жизни населения Магаданской области – субарктического региона, отдалённого от центральных районов страны, характеризующегося высоким миграционным оттоком, – является наращивание собственной продовольственной базы за счёт возможностей местного агропромышленного комплекса (АПК), необходимость развития которого обусловлена требованиями по продовольственной безопасности; обеспечением круглогодичной физической доступности свежего продовольствия собственного производства и ценовой доступности местной продукции; сохранением и развитием традиционных промыслов коренных малочисленных народов Севера; востребованностью продукции в соседних регионах. С целью выявления возможностей Магаданской области по использованию собственного потенциала АПК выполнен анализ изменений за 1990–2023 гг. по его ключевым показателям, и оценена динамика региональной продовольственной самообеспеченности. Сопоставление современных среднедушевых производственных показателей с достигнутыми максимальными значениями, преимущественно в экономически благополучном 1990 г., позволило определить количественные индикаторы потенциального роста производства сельскохозяйственной продукции с учётом прогнозируемой численности населения Магаданской области (130 тыс. человек – 2030 г.): мяса – в 11,2 раза; молока – в 3,2; яиц – в 1,9; картофеля – в 1,4.

An important task in improving the level and quality of life of the population of the Magadan region – a subarctic region remote from the central regions of the country, characterized by high migration outflow – is to increase its own food supply through the capabilities of the local agro-industrial complex (AIC), the need for development of which is determined by food security requirements; ensuring year- round physical availability of fresh food from our own production and affordability of local products; preservation and development of traditional crafts of indigenous small-numbered peoples of the North; demand for products in neighboring regions. In order to identify the capabilities of the Magadan region to use its own potential of the agro-industrial complex, an analysis of changes for 1990–2023 was carried out in its key indicators, and the dynamics of regional food self-sufficiency were assessed. A comparison of current average per capita production indicators with the achieved maximum values, mainly in the economically prosperous year 1990, made it possible to determine quantitative indicators of the potential growth in agricultural production, taking into account the projected population of the Magadan region (130 thousand people – 2030): meat – 11,2 times; milk – 3,2; eggs – 1,9; potatoes – 1,4.

Цель настоящей работы заключалась в оценке потребностей экономики Дальнего Востока России в трудовых ресурсах, необходимых для достижения её целевых программных показателей. Исследование проводилось в разрезе северной и южной зон макрорегиона, различающихся структурой экономики и демографической динамикой. Северная зона характеризуется ресурсной специализацией производств и более высокой долей населения трудоспособного возраста. Южная зона имеет диверсифицированную экономику и концентрирует на своей территории основную массу населения. Использовался распространённый вариант аппарата экономического анализа неоклассической концепции роста – производственная функция Кобба – Дугласа. Количественный анализ её коэффициентов осуществлялся для семи укрупнённых группировок видов экономической деятельности. Сформированы три сценария социально-экономического развития Дальнего Востока до 2030 г.: инерционный, оптимальный и форсированный, – каждый из которых предполагал различные варианты объёма и структуры валовой добавленной стоимости и инвестиций в основной капитал. Получены оценки численности занятого населения (спроса на труд), необходимой для достижения целевых параметров экономикой Дальневосточного макрорегиона в 2030 г. В качестве перспективной оценки предложения труда использовались данные демографического прогноза, разработанного Росстатом до 2045 г. В результате сопоставления оценок выявлен дефицит трудовых ресурсов для 2030 г. Единственным случаем удовлетворения потребностей экономики в трудовых ресурсах за счёт населения Дальнего Востока стал инерционный сценарий развития экономики южной зоны при предположении об увеличении объёмов инвестиционных потоков и трансформации их отраслевой структуры в соответствии со структурой валовой добавленной стоимости.

The objective of this work was to assess the labor force needs of the Russian Far East economy to achieve its target program indicators. The study was conducted in the context of the northern and southern zones of the macroregion, which differ in economic structure and demographic dynamics. The northern zone is characterized by resource specialization of production and a higher share of the working-age population. The southern zone has a diversified economy and concentrates the bulk of the microregion’s population on its territory. A common version of the economic analysis apparatus of the neoclassical growth concept was used – the Cobb-Douglas production function. A quantitative analysis of its coefficients was carried out for seven large groupings of types of economic activity. Three scenarios of the socio-economic development of the Far East until 2030 were formed: inertial; optimal and forced, each of which assumed different variations in the volume and structure of gross added value and investment in fixed capital. The calculations yielded estimates of the employed population (labor demand) required to achieve the target parameters of the macroregion economy in 2030. The demographic forecast data developed by the Federal State Statistics Service of the Russian Federation until 2045 were used as a prospective estimate of the labor supply. A comparison of the estimates revealed a labor force deficit in the Russian Far East in 2030. The only case of satisfying the economy’s labor force needs at the expense of its own population was the inertial scenario for the development of the economy of the southern zone of the Far East, assuming an increase in investment flows and the transformation of their sectoral structure in accordance with the structure of gross value added.

В статье выполнен анализ возрастной структуры межрегиональной миграции населения на Дальнем Востоке России с целью выявления общих тенденций и характерных особенностей, присущих миграционному движению субъектов РФ в составе Дальневосточного федерального округа (ДФО), а также определению степени влияния региональных различий на формирование возрастного профиля миграции. Информационной базой послужили данные Росстата о возрастном составе прибывших и выбывших межрегиональных мигрантов в разрезе однолетних возрастных групп в дальневосточных субъектах РФ с 2018 по 2023 г. С помощью кластерного анализа выполнена группировка субъектов РФ в составе ДФО по принципу преобладания определённых возрастных когорт в общих потоках межрегиональных прибытий и выбытий с целью выявления внутригрупповых сходств и межгрупповых различий в возрастном распределении мигрантов. Установлено, что возрастная структура межрегиональной миграции в целом по ДФО отражает возрастную специфику преобладающих по масштабам миграции территорий в южной зоне макрорегиона, которая, в отличие от северной зоны, имеет более молодой возрастной профиль межрегиональных мигрантов в силу высокой интенсивности передвижений молодого населения в возрасте окончания школы и получения высшего образования и меньшей – населения после 35 лет. Показано, что разница в сформированной возрастной структуре миграции обусловлена пространственной неоднородностью территорий Дальнего Востока, в том числе природно-климатическими условиями, экономической специализацией, спецификой и структурой занятости, наличием образовательных организаций высшего образования.

The article analyzes the age structure of interregional population migration in the Russian Far East in order to identify general trends and characteristic features inherent in the migration movement of each subject of the Russian Federation within the Far Eastern Federal District (FEFD), as well as to determine the degree of influence of regional differences on the formation of the age profile of migration. The information base was data from the Federal State Statistics Service of Russia on the age composition of arriving and departing interregional migrants in terms of one-year age groups in the Far Eastern subjects of the Russian Federation from 2018 to 2023. Using cluster analysis, the subjects of the Russian Federation within the FEFD were grouped according to the principle of prevalence of certain age cohorts in the general flows of interregional arrivals and departures in order to identify intragroup similarities and intergroup differences in the age distribution of migrants. It was found that the age structure of interregional migration in the FEFD as a whole reflects the age specificity of the territories that are predominant in terms of migration scale and are part of the southern zone of the macroregion, which, unlike the northern zone, has a younger profile of interregional migrants due to the high intensity of movement of the young population at the age of finishing school and receiving higher education and a lower – of the population after 35 years. It is shown that the difference in the formed age structure of migration is due to the spatial heterogeneity of the territories of the Russian Far East, including natural and climatic conditions, economic specialization, specificity and structure of employment, the presence of educational institutions of higher education.

В условиях отсутствия законодательно утверждённых критериев отнесения к Арктической зоне РФ её границы с 2014 г. менялись несколько раз, что обусловлено широким перечнем налоговых и таможенных льгот для инвесторов. Целесообразность вариантов критериев, предлагаемых различными ведомствами, рассматривается на примере арктических регионов и муниципальных образований неарктической Магаданской области. Предлагается определить границы территорий, требующих единых институциональных условий как единый объект управления, на основе интегрального критерия, включающего показатели природно-климатических и социально-экономических условий.

In the absence of legally approved criteria for attribution to the Arctic zone of the Russian Federation, its borders have changed several times since 2014, which is due to a wide list of tax and customs benefits for investors. The feasibility of the options for the criteria proposed by various departments is considered on the example of the Arctic regions and municipalities of the non-Arctic Magadan region. It is proposed to determine the boundaries of territories requiring uniform institutional conditions as a single object of management on the basis of an integral criterion, including indicators of natural and climatic and socio-economic conditions.

На основе проведённого структурного анализа отраслевого состава ВВП стран Большой тройки Северо-Восточной Азии (Японии, Республики Корея, КНР) в рамках трёхсекторной модели экономики выявлены тенденции в изменении удельного веса первичных, вторичных и третичных отраслей в структуре ВВП в период с 2000 по 2022 г., дана отраслевая структурная характеристика ВВП указанных стран. Показано, что за рассматриваемый период экономика Китая, несмотря на самую низкую «терциализацию» и структуру отраслей, приближенную к мировому ВВП 1970–1980-х гг. (благодаря в том числе мировому лидерству по отдельным направлениям внедрения инноваций), смогла не только обойти остальные страны Большой тройки, но и в качестве второй экономики мира имела наименьшее отставание от США независимо от проводимой политики сдерживания. В связи с растущим усложнением мировой экономической системы, тенденциями реиндустриализации и форсирования технологической гонки в качестве общенаучной задачи автором обозначена необходимость пересмотра традиционной отраслевой структуры экономики.

Based on analysis of the sectoral composition of the GDP of the Big Three NEA countries (Japan, Republic of Korea, China) within the framework of the three-sector model of the economy during the post- industrial development in 2000–2022 the article identifies the trends in changing of primary, secondary and tertiary industries in the GDP structure, gives sectoral structural characteristics of each country’s GDP. It was determined that during the reviewed period China’s economy regardless of the lowest «tertialization» and the sectoral structure close to that one of the world GDP in 1970–1980-s, due to China’s global leadership in certain areas of innovation inter alia, was able not only to bypass the rest of the Big Three NEA countries, but as the world’s second largest economy it also has the smallest lag behind the United States, despite of the ongoing policy of containment towards China. Due to growing complexity of global economic system as well as the trends for reindustrialization and technological race, the need to revise the traditional generally accepted sectoral structure of the economy is identified as a general scientific task.

С использованием нормативно-правовых документов, данных государственной статистики, отраслевых агентств, материалов аналитических исследований выполнен анализ ситуации в лесном комплексе Дальневосточного федерального округа (ДФО) как составной части общенационального лесного комплекса. Период исследования – 2023 г. и 9 мес. 2024 г. Показано, что в лесном комплексе ДФО, в отличие от российского, в 2024 г. продолжается тенденция снижения производственных показателей, однако не такая критическая в сравнении с предыдущим периодом. Сделан вывод, что падение показателей в лесном комплексе ДФО обусловлено более высокой зависимостью дальневосточных производителей от внешнего спроса, чем в целом российского лесопромышленного производства, где доминирует внутренний спрос. Соответственно, продолжила снижаться доля дальневосточной продукции в национальном производстве, за исключением топливных гранул (пеллет), в производстве и экспорте которых предприятия ДФО превращаются в главных российских игроков, что связано с географической близостью к южнокорейскому рынку, ставшему монопсонистом в этом виде продукции из России. По остальным видам продукции лесного комплекса ДФО внешний спрос остаётся определяющим при доминировании китайского рынка. Попытки развивать внутренний спрос на лесопромышленную продукцию в ДФО, даже с государственной поддержкой, в настоящее время имеют слабую отдачу.

Using regulatory documents, government statistics, industry agencies, and analytical research materials, the situation in the forest complex of the Far Eastern Federal District (FEFD) as an integral part of the national forest complex was analyzed. The study period was 2023 and 9 months of 2024. It was shown that in the FEFD forest complex, unlike the Russian forest complex, the downward trend in production indicators continued in 2024, but not as critical as in the previous period. It was concluded that the decline in indicators in the FEFD forest complex is due to a higher dependence of Far Eastern producers on external demand than in the Russian forest industry as a whole, where domestic demand dominates. Accordingly, the share of Far Eastern products in national production continued to decline, with the exception of fuel pellets, in the production and export of which FEFD enterprises are becoming the main Russian players, due to their proximity to the South Korean market, which has become a monopsonist for this type of product from Russia. For other types of forest products in the FEFD, external demand remains decisive, with the Chinese market dominating. Attempts to develop domestic demand for forestry products in the FEFD, even with government support, have so far yielded little results.

Публикуется материал, написанный в 1990 г. выдающимся отечественным учёным-экономистом, академиком РАН, д-ром экон. наук, профессором Павлом Александровичем Минакиром (1947–2023), использованный при подготовке Концепции долговременного развития Дальнего Востока. Рассмотрены стратегические направления формирования особой модели функционирования Дальнего Востока, способные обеспечить регулирование и настройку региональной системы в заданном направлении. Варианты построения новой экономической политики в этом регионе не утратили своей актуальности и на современном этапе развития.

Material written by the outstanding Russian economist, Academician of the Russian Academy of Sciences, Doctor of Economics, Professor Pavel Aleksandrovich Minakir (1947–2023) in 1990 and used in the preparation of the Concept of Long-Term Development of the Far East, is published. The strategic directions for the formation of a special model of the functioning of the Far East, capable of ensuring regulation and adjustment of the regional system in each direction, are considered. Options for building a new economic policy in this region have not lost their relevance at the present stage of development.