В настоящей статье дана оценка тесноты межрегиональной экономической интеграции в РФ за период 2006–2021 гг. Для получения оценок рассчитаны индексы региональной интеграции для каждой пары из 80 рассматриваемых субъектов РФ по каждому году исследуемого временного интервала. За основу индексов приняты относительные темпы роста цен по отдельным товарным группам для данной пары регионов. На основе индексов региональной интеграции построены бинарные матрицы. Показано, что на протяжении исследуемого периода в России имело место усиление межрегиональной экономической интеграции. Сравнение матриц межрегиональных взаимодействий для 2006–2013 и 2014–2021 гг. проявило значительное усиление тесноты межрегиональных связей. Выявлено, что регионы Северо-Кавказского и Дальневосточного федеральных округов наиболее слабо интегрированы как внутри соответствующих округов, так и с остальными российскими регионами. Для Центрального, Южного, Приволжского и Сибирского федеральных округов межрегиональные интеграционные связи внутри самих округов теснее, чем связи с остальными округами. Определено, что по мере увеличения географических расстояний теснота связей между федеральными округами ослабевает. Так, географически смежные федеральные округа имеют тенденцию взаимодействовать теснее, чем географически отдалённые округа.

This paper assesses the closeness of interregional economic integration in the Russian Federation for the period of 2006–2021. To obtain estimates, regional integration indices were calculated for each pair of 80 subjects of the federation under consideration for each year of the studied time interval. The indices are based on the relative growth rates of prices for individual commodity groups for a given pair of regions. Binary matrices are constructed on the basis of regional integration indices. It is shown that during the considered period there was an increase in interregional economic integration in Russia. Comparison of the matrices of interregional interactions for 2006–2013 and 2014–2021 showed a significant increase in the closeness of interregional ties. It is revealed that the regions of the North Caucasian and Far Eastern Federal Districts are most poorly integrated both within the corresponding districts and with the rest of the Russian regions. For the Central, Southern, Volga and Siberian federal districts, interregional integration ties within the districts themselves are closer than ties with the rest of the districts. It has been determined that the closeness of ties between federal districts weakens as the geographical distances between them increase. Thus, geographically contiguous federal districts tend to interact more closely than geographically distant districts.

В статье представлены итоги реализации национальных стратегических целей в рамках официальных концепций и программ развития Дальнего Востока России. Проведена периодизация и выделены характерные черты структурно-экономических и социально-гуманитарных преобразований в экономике макрорегиона, осуществляемых в течение 100 лет: с 1922 г. по настоящее время. Обоснованы целевая направленность и критерии отбора инвестиционных проектов в зависимости от этапа смены парадигмы развития Дальнего Востока. Показано, что для каждого исторического периода и соответствующего типа преобразований было характерно своё соотношение между критериями общественной полезности, экономической и коммерческой эффективности. Установлено, что современный этап модернизации отличает социально-гуманитарная направленность государственных (бюджетных) инвестиций, в отличие от структурно-экономических преобразований, осуществляемых в основном за счёт корпоративного сектора экономики. Сформированы сценарии потенциальных состояний в области социально-гуманитарной и структурно-экономической модернизации в зависимости от возможностей государственного бюджета и изолированности национальной экономики. Представлена прогнозная оценка траекторий инвестиций в основной капитал по ДФО до 2030 г. при инерционном и ускоренном сценариях развития. На основе инвестиционного прогноза выполнена оценка величины благосостояния населения, и обосновано, что в случае реализации ускоренного сценария инвестиционной динамики потенциальный прирост благосостояния составит 15,4%, а при инерционном сценарии гарантированы «потери» в размере 12,7%.

The article presents the results of the implementation of national strategic goals within the framework of official concepts and programs for the development of the Russian Far East. Periodization has been carried out and the characteristic features of structural-economic and socio-humanitarian transformations in the economy of the macroregion, carried out for 100 years: from 1922 to the present, have been allocated. The target orientation and criteria for selecting investment projects depending on the stage of paradigm shift in the development of the Far East have been substantiated. It is shown that each historical period and the corresponding type of transformations were characterized by its own ratio between the criteria of social utility, economic and commercial efficiency. It has been determined that the current stage of modernization is distinguished by the socio-humanitarian orientation of state (budgetary) investments, in contrast to the structural and economic transformations carried out mainly at the expense of the corporate sector of the economy. Scenarios of potential states in the field of socio-humanitarian and structural-economic modernization depending on the possibilities of the state budget and the isolation of the national economy have been formed. A forecast assessment of the trajectories of investments in fixed assets in the Far Eastern Federal District until 2030 with inertial and accelerated development scenarios is presented. On the basis of the investment forecast, an assessment of the value of the welfare of the population is carried out and it is substantiated that in the case of the implementation of the accelerated scenario of investment dynamics, the potential increase in welfare will be 15.4%, and in the inertial scenario, «losses» of 12.7% are guaranteed.

Статья посвящена анализу демографической динамики Дальнего Востока России в разрезе его северной и южной зон в период реализации активной региональной политики по ускоренному социально-экономическому развитию макрорегиона со стороны федеральных властей. Сравнительный анализ основных демографических индикаторов за период 2014–2021 гг. показал, что при общих неблагоприятных тенденциях в естественной динамике населения, связанных с особенностями возрастной структуры женского репродуктивного контингента и последствиями пандемии новой коронавирусной инфекции (COVID-19), северная зона по сравнению с южной сохраняет более высокие параметры демографического развития. С использованием модели с распределённым лагом получены оценки взаимосвязей изменений экономической динамики и среднегодовой численности населения субъектов РФ выделенных зон Дальнего Востока. Несмотря на положительный знак коэффициентов в соответствующих зависимостях, результаты количественного анализа обнаружили отсутствие генерации значимых стимулов для увеличения численности населения обеих зон мерами экономической политики, направленной на региональный рост. Так, на примере южной зоны Дальневосточного федерального округа показано, что для достижения целевых показателей численности населения, установленных Концепцией демографической политики Дальнего Востока на период до 2025 г., требуется кратное увеличение валового регионального продукта субъектов РФ. К примеру, в 2022 г. по отношению к предыдущему году соответствующее увеличение должно составить от 2,7 (Приморский край) до 4,8 раза (Амурская область). Доказана необходимость реализации дополнительных мер государственной политики, не связанных с достижением ускоренного роста экономики макрорегиона, для обеспечения положительного прироста населения.

The article is devoted to the analysis of the demographic dynamics of the Russian Far East in the context of its northern and southern zones during the implementation of an active regional policy on the accelerated socio-economic development of the macroregion by the federal authorities. A comparative analysis of the main demographic indicators for the period 2014–2021 showed that with general unfavorable trends in the natural dynamics of the population associated with the peculiarities of the age structure of the female reproductive contingent and the consequences of the COVID-19 pandemic, the northern zone, compared to the south, retains higher parameters of demographic development. Using the distributed lag model, estimates of the relationship between changes in economic dynamics and the average annual population of the subjects of the Russian Federation of the selected zones of the Far East were obtained. Despite the positive sign of coefficients in the corresponding dependencies, the results of quantitative analysis revealed the absence of generation of significant incentives to increase the population of both zones by economic policy measures aimed at regional growth. Thus, on the example of the southern zone of the Far Eastern Federal District, it is shown that in order to achieve the population targets established by the Concept of the Demographic Policy of the Far East for the period up to 2025, a multiple increase in the gross regional product of the subjects of the Russian Federation is required. For example, in 2022 relative to the previous year, the corresponding increase should be from 2.7 (Primorsky Territory) to 4.8 times (Amur Region). The necessity of implementing additional measures of state policy, not related to achieving accelerated growth of the economy of the macroregion, to ensure positive population growth, has been proved.

Целью исследования является оценка возможностей и степени продвижения преимущественно сырьевой экономики Дальнего Востока к социально-эколого-экономической устойчивости макрорегиона. В статье обсуждаются вопросы формирования и практического использования индикаторов оценки устойчивости развития на региональном уровне. Исследуется динамика отдельных экономических, социальных и экологических индикаторов развития регионов ДФО в 2013–2020 гг. на фоне реализации задач государственной политики ускоренного развития макрорегиона. Показано, что результатом действия преференциальных режимов стало повышение ресурсозависимости экономики регионов. На примере дальневосточных регионов с диверсифицированной и моносырьевой экономикой выявлено определённое снижение параметров устойчивости по социальным индикаторам при позитивной динамике экономических и относительной стабильности экологических показателей. Оценки результатов реализации в 2013–2020 гг. государственной политики по ускоренному развитию Дальнего Востока показали, что инвестиционная активность и позитивная направленность традиционных показателей экономического роста не являются гарантией устойчивого социально-экономического развития макрорегиона. Подтверждена актуальность и научная значимость развития методологического и методического обеспечения оценки социально-эколого-экономической устойчивости и формирования её индикаторов как измерителей перехода от траектории роста к траектории развития на региональном уровне.

The purpose of the study is to assess the possibilities and degree of advancement of the predominantly resource-based economy of the Far East towards the socio-ecological and economic sustainability of the macroregion. The article discusses the issues of formation and practical use of indicators for assessing development sustainability at the regional level. The dynamics of individual economic, social and environmental indicators of the development of the regions of the Far Eastern Federal District in 2013–2020 is studied against the background of the implementation of the tasks of the state policy of accelerated development of the macroregion. It is shown that the effect of preferential regimes was an increase in the resource dependence of the regional economy. On the example of the Far Eastern regions with a diversified and mono-resource economy, a certain decrease in sustainability parameters in terms of social indicators was revealed with a positive dynamics of economic and relative stability of environmental indicators. Estimates of implementation results in 2013–2020 state policy for the accelerated development of the Far East showed that investment activity and the positive direction of traditional indicators of economic growth are not a guarantee of sustainable socio-economic development of the region. The relevance and scientific significance of the development of methodological and methodological support for assessing socio-ecological and economic sustainability and the formation of its indicators as indicators of the transition from a growth trajectory to a development trajectory at the regional level is confirmed.

В статье рассмотрена роль восточного направления поставок во внешней энергетической стратегии РФ. Показано, что усиление приоритета развития топливно-энергетического комплекса (ТЭК) Дальнего Востока России сопровождалось увеличением его вклада в формирование экспортных потоков энергоресурсов страны, особенно в Китай, Японию и Республику Корея (СВА-3), где доля макрорегиона варьирует от 28,6 до 52,8%. В зависимости от масштаба санкционных ограничений в отношении российского ТЭК авторами выделены три периода: 2014–2016 гг. – период, характеризующийся ухудшением доступа к технологиям разработки нетрадиционной нефти; 2017–2021 гг. – период, когда были расширены действующие ограничения и приняты санкции в отношении российских трубопроводных проектов; 2022 г. – введение широкомасштабных санкций, направленных на все отрасли ТЭК, прямой запрет на поставки российских энергоресурсов, затрагивающий поставки и обслуживание оборудования в рамках текущих контрактов. Выявлены особенности введения санкционных ограничений в разрезе СВА-3. Япония присоединилась к санкциям, введённым США и Европейским союзом, в финансово-экономической, торговой, технологической и транспортной сферах; Республика Корея – в финансово-экономической сфере. Китай официально не присоединился к санкциям в отношении России, однако соблюдает ограничения, введённые со стороны США, нарушение которых предполагает ввод вторичных санкций. На основе импортной статистики проанализирована динамика экспорта российских энергоресурсов в 2022 г. в СВА-3 по основным товарным группам ТЭК. Показано, что наблюдалось снижение спроса на российскую нефть ввиду отказа крупных нефтегазовых компаний из СВА-3 от спотовых покупок; сокращение поставок нефти в Японию и Республику Корея из-за остановки проекта «Сахалин-1». Динамика спроса на уголь имела разнонаправленный характер: наблюдалось сокращение экспорта в Японию, увеличение поставок в Китай и Республику Корея.

The article considers the role of the eastern vector of supplies in Russia’s foreign energy strategy. It is shown that the strengthening of the priority of the development of the fuel and energy complex of the Russian Far East. The share of the Far Eastern energy recourses in Russian export flows increased. The share of the Far East in Russian energy export to the countries of NEA-3 where from 28.6 to 52.8% in 2021. Three main periods of sanctions restrictions on the Russian fuel and energy complex were distinguished: 2014–2016, 2017–2021 and 2022. The 1st period characterized by deterioration in access to technologies for the development of unconventional oil. Within the 2nd period, existing sanctions were expanded and restrictions to Russian pipeline projects were added. The 3d period characterized by sanctions on all sectors of the fuel and energy complex, an embargo on the supply of Russian energy resources, affecting the supply and maintenance of equipment under current contracts. The scope of the sanctions of the NEA-3 countries varied. Japan has joined the sanctions imposed by the United States and the European Union in the financial and economic, trade, technological, and transport sectors. The Republic of Korea has joined the sanctions in financial and economic areas. China has not officially joined the sanctions against Russia, but complies with the restrictions imposed by the United States, the violation of which implies the imposition of secondary sanctions. The dynamics of exports of Russian energy resources in 2022 for the main commodity items of the fuel and energy complex is analyzed on the import statistics of the NEA-3 countries. It is shown that there was a decrease in demand for Russian oil due to the refusal of large oil and gas companies of the NEA-3 countries from spot purchases, a reduction in oil supplies to Japan and the Republic of Korea due to the shutdown of the «Sakhalin-1» project, demand for coal had a multidirectional character (reduction of exports to Japan, growth to China and the Republic of Korea).

В условиях пандемии новой коронавирусной инфекции (COVID-19) и обострения санкционной нагрузки, вызванной проведением специальной военной операции РФ на территориях Украины, Донецкой Народной Республики и Луганской Народной Республики, под особым риском оказалось кредитование домохозяйств. В статье рассмотрена динамика и структура кредитования физических лиц за 2015–2022 гг. как по России в целом, так и на примере крупного макрорегиона, каковым является Дальний Восток России. Для выявления статистических закономерностей использованы общенаучные методы на основе официальной статистики, публикуемой Банком России. Показано, что на Дальнем Востоке, как и по стране в целом, оба сегмента розничного кредитования (ипотечные и потребительские кредиты) негативно отреагировали и на «пандемийный» кризис 2020 г. (апрель), и на «санкционный» кризис 2022 г. (март – апрель), но острота реакции была различной. Основным фактором спада объёмов розничного кредитования в апреле 2020 г. явилось падение объёмов потребительского кредитования, этот же фактор на 100% объяснял падение розничного кредитования в марте 2022 г., однако в апреле 2022 г. 90% падения розничного кредитования объяснялось спадом ипотечного жилищного кредитования. Благодаря снижению Банком России ключевой ставки и, соответственно, средневзвешенных ставок банковского кредитования, предоставлению кредитных каникул, массовому рефинансированию и реструктуризации кредитов российскому правительству удалось демпфировать влияние шоков на параметры дальневосточного розничного кредитного рынка. В результате за 2020–2021 гг. объёмы кредитования населения Дальнего Востока выросли на 54,9% (по сравнению с увеличением в целом по РФ на 48,5%), при этом доля просроченных кредитов по дальневосточным субъектам РФ была не только ниже среднероссийского показателя, но и снижалась быстрее.

In the context of the pandemic of the new coronavirus infection (COVID-19) and the aggravation of the sanctions burden caused by the special military operation of the Russian Federation in the territories of Ukraine, the Donetsk People’s Republic and the Lugansk People’s Republic, household lending was at particular risk. The article examines the dynamics and structure of lending to individuals for 2015–2022 both in Russia as a whole and on the example of a large macroregion, which is the Russian Far East. To identify statistical patterns, general scientific methods based on official statistics published by the Bank of Russia were used. It is shown that in the Far East, as well as in the country as a whole, both segments of retail lending (mortgage and consumer loans) reacted negatively to the «pandemic» crisis of 2020 (April) and to the «sanctions» crisis of 2022 (March – April), but the severity of the reaction was different. The main factor in the decline in retail lending in April 2020 was the fall in consumer lending, the same factor explained the fall in retail lending by 100% in March 2022, but in April 2022, 90% of the fall in retail lending was explained by the decline in mortgage housing lending. Thanks to the reduction by the Bank of Russia of the key rate and, accordingly, the weighted average rates of bank lending, the provision of credit holidays, mass refinancing and restructuring of loans, the Russian government managed to dampen the impact of shocks on the parameters of the Far Eastern retail credit market. As a result, in 2020–2021, the volume of lending to the population of the Far East increased by 54.9% (compared to an increase of 48.5% in the Russian Federation as a whole), while the share of overdue loans in the Far Eastern subjects of the Russian Federation was not only lower than the average Russian indicator, but also decreased faster.

В течение многих лет в научном сообществе шло обсуждение перспектив создания международного финансового центра на Дальнем Востоке России. Планировалось интенсивное социально-экономическое развитие макрорегиона, как экспортно ориентированное и опирающееся на опережающий рост иностранных инвестиций. Особые правовые режимы осуществления предпринимательской деятельности должны были существенно увеличить инвестиционную привлекательность Дальнего Востока для инвесторов из Азиатско-Тихоокеанского региона. Российская финансовая инфраструктура на макроуровне была готова к процессингу значительно большего объёма иностранных инвестиций, чем поступало в российскую экономику. Развитый биржевой рынок акций, облигаций, иностранной валюты, товаров и деривативов должен был принять активное участие в трансформации портфельных инвестиций в прямые. Банки, дочерние по отношению к японским, южнокорейским и китайским финансовым институтам, осваивались на Дальнем Востоке. Совершенствовались деловые практики и корпоративные процедуры, направленные на сопряжение интересов иностранных инвесторов и российских корпораций. Однако политический кризис 2022 г., связанный с введением международных санкций в отношении российской финансовой инфраструктуры, перечеркнул планы по созданию такого центра. Появилась принципиально новая исследовательская задача – обосновать создание регионального финансового центра, который обеспечил бы опережающее социально-экономическое развитие Дальнего Востока всем комплексом услуг финансовой инфраструктуры в отсутствие системного взаимодействия с иностранными финансовыми организациями. Эта задача предполагает понимание того, какие механизмы должны быть созданы и на каких принципах должен функционировать данный центр, какие финансовые инструменты и корпоративные механизмы из существующих могут быть использованы на этапе его запуска.

For many years, the scientific community has been discussing the prospects for creating an international financial center in the Russian Far East. Intensive socio-economic development of the macroregion was planned, as export-oriented and based on the outstripping growth of foreign investment. Special legal regimes for doing business should have significantly increased the investment attractiveness of the Russian Far East for investors from the Asia-Pacific region. Russia’s financial infrastructure at the macrolevel was ready to process a much larger volume of foreign investment than entered the Russian economy. The developed exchange market of stocks, bonds, foreign exchange, commodities, and derivatives was to take an active part in the transformation of portfolio investments into direct investments. Banks, subsidiaries of Japanese, South Korean and Chinese financial institutions, were developed in the Russian Far East. Business practices and corporate procedures aimed at aligning the interests of foreign investors and Russian corporations were improved. However, the political crisis of 2022, associated with the introduction of international sanctions against the Russian financial infrastructure, crossed out plans to create such a center. A fundamentally new research task has appeared – to justify the creation of a regional financial center that would ensure the advanced socio-economic development of the Russian Far East with the entire range of financial infrastructure services in the absence of systemic interaction with foreign financial organizations. This task involves understanding what mechanisms should be created and on what principles this center should function, which financial instruments and corporate mechanisms from the existing ones can be used at the stage of its launch.

В статье рассмотрен наиболее успешный опыт структурных трансформаций экономических систем старопромышленных регионов мира, стран Азиатско-Тихоокеанского региона (КНР, Республика Корея), северных скандинавских стран (Финляндия, Норвегия, Швеция), а также арктических территорий Канады и США. Целью исследования являлось изучение, прежде всего, самых успешных практик для использования при структурных трансформациях экономических систем Крайнего Северо-Востока России. На основании изученного опыта предложена типология структурной трансформации экономики по характеру причин возникновения (естественная / спонтанная, программно-целевая / вынужденная) и объекту воздействия (отраслевая, секторальная, пространственная, технологическая, институциональная, воспроизводственная).

The article considers the most successful experience of structural transformations of the economic systems of the old industrial regions of the world, the countries of the Asia-Pacific region (China, the Republic of Korea), the northern Scandinavian countries (Finland, Norway, Sweden), as well as the Arctic territories of Canada and the United States. The purpose of the study was to study, first of all, the most successful practices for use in the structural transformations of the economic systems of the Far North-East of Russia. On the basis of the studied experience, a typology of structural transformation of the economy by the nature of the causes of occurrence (natural / spontaneous, program-target / forced) and the object of impact (industrial, sectoral, spatial, technological, institutional, reproducible) is proposed.